Глобальные катастрофы ХХ в. оставили неизгладимый след в жизни не только поколения свидетелей этих событий, но и их потомков. Чтобы описать передачу памяти о травме сквозь и через поколения, М. Хирш ввела понятие «постпамять». Выросшая в русле Holocaust studies концепция оказалась востребована и за пределами этой области, в том числе и в исследованиях русскоязычной литературы.

Однако прямой механический перенос концепции постпамяти на русскую почву невозможен: идеи Хирш нуждаются в уточнении применительно к материалам другой культуры, что и стало задачей нашего исследования.

Для изучения работы постпамяти нами были выбраны два крупных прозаических произведения, вышедших в 2010-х гг.: «романс» М. Степановой «Памяти памяти» и «роман-расследование» Е. Чижовой «Город, написанный по памяти». Оба этих текста написаны авторами на основе их собственной семейной истории, знакомой им как по непосредственным впечатлениям, так и по воспоминаниям представителей старших поколений. Мы проанализировали, как в этих текстах проявляются основные черты постпамяти, описанные Хирш, а также то, на каких структурных элементах базируется работа локальной версии постпамяти.

Было выявлено, что в изученных текстах наблюдается ряд специфических особенностей постпамяти, а именно: синтетический характер постпамяти, совмещающий семейные и аффилиативные тенденции; стремление носителей постпамяти к реконструкции истории семьи и достраиванию лакун в воспоминаниях; а также опора на постпамять при выстраивании носителями собственной идентичности. При этом такие обозначенные Хирш черты постпамяти, как травматический характер инициирующего опыта, высокая значимость внутрисемейной коммуникации в процессе передачи памяти от поколения к поколению и способность постпамяти вытеснять и замещать собственные воспоминания субъекта, явно прослеживаются в выбранных нами текстах. В основе работы постпамяти лежит передача от поколения к поколению воспоминаний, опосредованных вербально и невербально, а также своеобразных кодов «узнавания» прошлого, позволяющих выбрать из «суггестивного архива» недостающие фрагменты для заполнения лакун семейной истории. Критерием верификации выступает аффективное переживание «узнавания», ненадежность этого критерия осознается носителями постпамяти, но не всегда оценивается ими как недостаток. Механизмы постпамяти задействуются в тот момент, когда носитель постпамяти из разрозненных фрагментов выстраивает рассказ о семейной истории, наделяя эту деятельность символическими значениями исполнения долга перед предками и работы над делом всей жизни.