Особое место в истории русского национального языка и в его современности занимает многомерное взаимодействие между такими двумя языковыми состояниями как литературный язык (ЛЯ) и конфессиональный язык (в нашем случае — церковнославянский, ЦСЯ). Это и отношение высокого стиля к среднему, и корреляция старшей и младшей литературной нормы (Д. Г. Демидов), и оппозиция сакрального/профанного, и совпадение/различие грамматического арсенала (например, количества склонений, спряжений, чисел и других грамматических категорий и граммем), и связь с определенными формами общественного сознания и как следствие — с национальным менталитетом. Исследования на стыке ЦСЯ и ЛЯ часто весьма плодотворны.

Категория определенности/неопределенности имеет и в ЦСЯ и в ЛЯ определенный спектр средств своего выражения. В настоящем докладе в качестве средства выражения определенности рассматриваются несколько указательных местоимений. В ЛЯ это актуальная пара «этот/тот» и архаичная «сей/оный», обе построены на базовой оппозиции «близко/далеко» по отношению к лицу, являющемуся своего рода точкой отсчета — обычно это говорящий. Все четыре местоимения могут выполнять функцию определенного артикля при переводе с артиклевых языков.

Бинарная и достаточно абстрактная оппозиция ЛЯ соотносится с обычно описываемой как тернарная градуальная оппозицией «сей/той/он(ый)», сложившейся в письменный период (Д. Г. Демидов), где «сей» — самый близкий, а «он(ый)» в — самый отдаленный.

Вместе с тем (пример Л. П. Якубинского) в диалектах болгарского языка «с» (из «сь») связано с говорящим, «т» (из «тъ») — со слушающим, а «н» (из «онъ») — с предметом вне беседы. Если ввести в систему этих местоимений две оси («я» и «ты», говорящий и слушающий) с отложенными по ним координатами «близко/далеко», то возможны четыре варианта: 1) «ближе ко мне, чем к тебе» — «сь»; 2) «ближе к тебе, чем ко мне» — «тъ»; 3) «одинаково далеко от тебя и от меня» — «онъ»; 4) «одинаково близко ко мне и к тебе». Последняя ячейка характеризуется немаркированностью. Предлагается заполнить ее местоимением, несущим чистую идею определенности и отчасти напоминающим концепт в концептуальном квадрате В. В. Колесова — *jь, *ja, *je.

Такое включения, во-первых, обосновано возможностью употребления всех (теперь уже четырех) местоимений в роли постпозитивного зачастую склоняемого определенного артикля, во-вторых, имеет некоторую объяснительную силу касательно замены «и, я, е» на «он, она, оно» в именительном падеже, в третьих, позволяет сопоставить роль собеседника в детерминантно-указательной системе ЦСЯ и ЛЯ.