Категория субъекта, которая является, с одной стороны, фундаментом предикативности, с другой — базовой категорией лирической поэзии, выражается в русской морфологии глагольными и местоименными формами 1, 2 и 3 лица, а в синтаксисе обнаруживает гораздо более богатый план выражения, далеко выходящий за пределы глагольных окончаний лица и парадигмы личных и притяжательных местоимений, и план содержания, включающий вторичные значения личных форм, неопределенность и обобщенно-личность, неопределенно-предметность, инволюнтивность, категорию «свой — чужой» и т. п. Из двух подходов к грамматической категории лица (формально-морфологического и коммуникативно-функционального) только второй релевантен для анализа лирической поэзии и обеспечивает построение «грамматики поэзии» не как грамматики искажений и отклонений от системы общенационального языка, но как функционально обусловленного набора ее реализаций. Смена или сохранение личных форм и субъектных планов в тексте стихотворения, очевидность или амбивалентность «претендента» на то или иное слово в поэтическом высказывании — рефлексируемые авторами инструменты порождения смыслов. В докладе эти положения доказываются на материале современной русской поэзии, субъект которой характеризуется как «скользящий», «распыляющийся», «номадический», «кинематографический», «фиктивный», «самосоздающий», «виртуальный», «плавающий» (термины из докладов конференции «Типы субъекта и способы его репрезентации в новейшей поэзии (1990‒2015)», прошедшей в Институте языкознания РАН в 2016 г. http://www.ruslang.ru/doc/nafata.pdf). Грамматическая категория лица участвует в реализации всех типов авторских стратегий, по О. Г. Ревзиной (когнитивной, коммуникативной, интертекстуальной и структурно-семантической). Противоречия между стабильностью грамматической системы языка и постоянной изменчивостью смыслов, в том числе субъектных, поэтического текста не возникает. В докладе на примере текстов В. Строчкова, Б. Кенжеева, Н. Сафонова и других современных поэтов демонстрируется, что новые смыслы эпохи, ее «внутренний мир», создаются не только за счет селекции и комбинации лексики, для которой грамматика предоставляет всего лишь стабильный каркас. Новая эпоха — это всегда сочетание нового предметного мира и нового взгляда на мир, и грамматические средства играют важную роль в перестройке отношений и варьировании дистанции между «я», «ты» и «он», «свое» и «чужое», «объективное» и «субъективное», «реальное».  Грамматическая категория лица совместно с категориями времени, модальности и локативности выступает как инструмент структурирования и организации мира в этой координатной сетке.