Материалом для анализа служит текст редакции А «Жития протопопа Аввакума», созданной им в 1673 г. в Пустозерской земляной тюрьме и вошедшей в состав знаменитого «Пустозерского сборника». По мнению Н. С. Демковой, эта редакция отличается от других особой эмоциональностью. Внимание докладчика сосредоточено на рассмотрении  сюжетообразующих мотивов Жития — мотиве порога и связанном с ним мотиве пути. Анализируются так называемые «двусмысловые» бытовые детали Жития. Аввакум не раз описывал своё пограничное состояние между жизнью и смертью, называя себя «живым мертвецом». Вся его жизнь, как она представлена в его собственном Житии, связана с идеей подражания Христу (Imitatio Christi). В докладе показано, как это «пороговое состояние» реализуется через конкретные бытовые детали, которые в контексте общей идеи Жития приобретают символическое значение. Автор доклада приходит к выводу, что при рассмотрении мотива порога в тексте Аввакума можно выделить две тематические группы:
1. Внешнее представление о пороге: порог как каменистое препятствие на реке, а также упоминания о береге реки.
2. Внутреннее представление о пороге: порог как граница внутри помещения или между помещением и внешним пространством.
В рамках второй тематической группы особое внимание уделяется анализу фрагмента Жития о событиях на Пасху: о заключении Аввакума в Пафнутьевом монастыре и чудесном исцелении келаря Никодима. В данном эпизоде описание порога, являющегося частью реального быта, приобретает символический смысл, и именно через эту бытовую подробность проявляется упомянутая основная идея Жития — подражание Христу. Более того, анализ «пасхального» эпизода показывает, что в основе данного фрагмента «Жития» лежит сюжет о сошествии Христа в ад и выведении оттуда праведников. Сравнение с иконографической традицией изображения этого апокрифического сюжета, относящегося к так называемому «адамическому тексту» (на примере иконы Андрея Рублёва «Сошествие во ад» 1408-1410 гг.), даёт возможность говорить о сопоставлении Аввакума с фигурой Христа, а келаря Никодима — с Адамом, что служит очередной иллюстрацией того, как в «Житии» Аввакума бытовой биографический план взаимодействует с сакральными сюжетами Священного Писания.