Поэма великого черногорского поэта Петра Негоша «Луч микрокосма» (1845) с момента своего появления вызывала неоднозначные оценки литературоведов и критиков. Довольно долго ее считали подражанием «Потерянному раю» Джона Мильтона и чисто религиозным произведением, сводящимся к описанию библейской легенды о борьбе Бога с восставшим против него Сатаной. Подобной точки зрения придерживался и крупнейший сербский критик конца XIX — начала XX в. Йован Скерлич, считавший это произведение «наименее оригинальным творением поэта» и, вместе с тем, «высоким образцом религиозной поэмы». Скерлич и многие его последователи не видели глубокой связи «Луча микрокосма» с центральным произведением Негоша, его исторической поэмой «Горный венец» (1847). В 50–70-х гг. XX в. неоднократно предпринимались попытки обесценить значение «Луча микрокосма» за счет его сравнения с «Горным венцом». В настоящее время мы сталкиваемся с принижением роли «Горного венца» за счет возвеличивания «Луча микрокосма». В этом свете сравнение Мильтона и Негоша может способствовать более глубокому и всестороннему пониманию Негоша, обнаружению в его поэме нового, доступного современному пониманию смысла. В «Потерянном рае» Мильтона, по словам Белинского, «апофеоз восстания против авторитета», возвеличивание образа Сатаны находятся в противоречии с религиозной темой поэмы. Негош был главой черногорской православной церкви. Вероятно, поэтому в центре его поэмы размышления о природе человека, его отношениях с Богом и космосом, частичкой которого, его «лучом», «искрой», «мыслящим атомом» он является, о том, что высший долг человека — в преодолении вечной  дисгармонии бытия. Более полное и последовательное сравнение идейного содержания и сюжетно-композиционных особенностей поэм Мильтона и Негоша позволяет говорить о том, что поэт создал необычайно глубокую и самобытную философско-космогоническую поэму, рожденную черногорской действительностью и представляющую основу его исторических взглядов.