То, что появившийся в 2009 г. роман М. Петросян «Дом, в котором…» — явление интересное и неординарное, — тезис, уже не нуждающийся в доказательстве. Отмеченная несколькими литературными премиями, вызвавшая положительные рецензии, эта книга сразу обзавелась армией поклонников, среди которых есть люди разного возраста и увлечений. За романом сразу же закрепился статус текста, ускользающего от точных определений, текста, занимающего срединное положение между стилевыми, жанровыми и прочими полюсами литературной системы.
Уже первые страницы романа дают ясное представление о том, что главным художественным приемом этого текста  является метафора (шире можно назвать это метаморфозой). Кроме того, все повествование здесь основано на том, что читателя заставляют смотреть на мир глазами разных персонажей: в книге не только чередуются точки зрения разных героев (Курильщика, Сфинкса, Табаки), но и уделяется большое внимание графическому оформлению письменного текста: записи на стенах, несобственно-прямая речь, дневник Курильщика выделяются разными шрифтами. Дом, «написанный» Петросян, словно стремится к максимальному визуальному воплощению, в нем главное — рисунок, образ. Отбор элементов, введенных в повествование, позволяет заметить, что даже бытовые детали становятся окрашенными в какие-нибудь цвета. Повествователь и герои, голосу которых он так часто вторит, любят каламбуры, основанные на реализации метафоры.
Однако эта насыщенность визуальными деталями сочетается в тексте противоположной особенностью: в романе слишком много «пустых мест», лакун, которые возникают в самых неожиданных местах. Иногда недосказанными остаются очень простые вещи: имена, внешность героев, обстановка, — иногда пропущенными оказываются ключевые сюжетные элементы. Такие пропуски в повествовании — свойство, характерное для литературы, и оно было подробно описано Р. Ингарденом. Многие визуальные образы в романе соседствуют с неоткомментированными местами, поэтому создается ощущение, что роман распадается веером сюжетных вариантов, из которого читателю предлагается сконструировать собственный.
Впрочем, и такой подход к этому тексту не кажется верным. Роман «Дом, в котором...» живет метафорической жизнью: одно в нем прорастает в другое и обретает смысл именно в этом взаимодействии. И поэтика, и рецепция этого текста доказывают, что он сопротивляется однозначной интерпретации. Это вовсе не значит, что ее нет. Говоря словами одного из героев, «слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду».