Традиционно развитие языка словацкой письменности рассматривается как конкуренция двух взаимоисключающих тенденций: тенденции сохранения чешского языка в качестве литературного языка словаков, что было характерно для евангеликов, и тенденции его словакизации, которая реализовалась в текстах, созданных главным образом католиками. Суть словакизации заключалась во взаимодействии чешского языка с юго-западнословацкими говорами, что приводило к появлению специфического идиома гибридного характера. В своем классическом варианте он состоял из чешских, общесловацких и западнословацких элементов, причем подобные тексты создавались не только в Юго-Западной Словакии, но и в других регионах словацкой этнической территории. В этих регионах, однако, возможно было его взаимодействие с иными словацкими говорами, в результате чего его структура еще более осложнялась, поскольку при этом западнословацкие элементы в текстах в той или иной степени сохранялись. Данный идиом употреблялся во всех жанрах католической письменности, но был представлен также в общих для католиков и евангеликов жанрах, к которым относятся административно-правовые документы и популярная поэзия. Среди евангелической письменности особое место занимает «Катехизис» М. Лютера, опубликованный в 1634 г. в г. Левоча. Первую его часть составляет текст собственно «Катехизиса», переведенный по инициативе Жилинского синода 1610 г. (впервые опубликован в 1612 г.) и содержащий лишь единичные словакизмы. Принципиально иной языковой характер имеет вводная часть катехизиса и три приложения («Rosarium Animae», «О способе моления», «Духовные песни»). Специфика языка этой части катехизиса и отнесенность текстов к духовной евангелической литературе позволяют говорить об особом идиолекте их автора – приходского священника в селе Спишский Гргов Даниэла Прибиша (около 1580 г. – 1645 г.), который был родом из среднесловацкого села Липтовска Тепла. Данная часть катехизиса отличается обилием словакизмов. При этом выявляется иной механизм создания текстов, при котором со среднесловацким говором взаимодействует не идиом гибридного характера, а непосредственно чешский язык. В связи с этим в тексте обнаруживаются общесловацкие и среднесловацкие элементы, но отсутствуют западнословацкие. К числу первых относятся следующие: отсутствие дифтонга ou (yak ten tež horce slysse spjwani kohutowo; a diábel mné z smrti wečnu očekáwá), неперегласованные формы (yako list zanássa wítr od Stromu; že gijch žadal diábel osiewati yako pssenicu na rječyci), омонимия род. и вин. падежей мн. числа в парадигмах одушевленных существительных и прилагательных (nenassel sem kterýbi tak y swých milých předkůw Milowal; Odkud přigdé suditi žywych y mrtwych) и т.д. Генетически среднесловацкими элементами, зафиксированными в текстах Прибиша, являются дифтонги ie, uo, ia (Nebo kdo pochybugě nic neberie; mnohem meneg wiznawáti bude muocy; slyssewsse tu Nowinnu že se nawracia knému), смягчение парных мягких согласных перед исконным е и е, возникшем из ь, причем даже в генетически чешских словах (Chlieb náš wezdegssi dag nám dněs; Zdě nic neni dokonalého / yak Swatý Pawel Prawj; Kdež ya giž nalezněm žywůt?), и т.д. В текстах, созданных Прибишем, регистрируются также такие богемизмы, которые, как правило, в словацкой письменности того времени уже отсутствовали, что также свидетельствует о ином механизме создания текстов. Это обилие случаев обозначения согласного ř, хотя часто оно является гиперкорректным (Trpěl pod Pontským Pilátem: Vkřižowán / Vmřel / y pohřben gest; yak Hieremiáš přořok swědcy w 31. k.; musegi teřas kwiliti w wečných mukach a sskrypátj zubami), практически последовательное отражение сочетания šť (požehnag nás / y tyto dary které ztweg Swateg Sstedrosti přygimati budeme) и т.д. Специфика идиолекта Д. Прибиша, возможно, имеет определенную связь с тем, что позже словацкий литературный язык был кодифицирован евангеликом Л. Штуром именно на среднесловацкой диалектной основе.