Библия, и в первую очередь – Ветхий Завет, очень богата материалами о городе и городской культуре цивилизаций Древнего Востока и Античности. Перевод Библии на латынь, осуществлявшийся на протяжении нескольких столетий, подразумевал перенос совокупности священных смыслов, образующих замкнутый социо-культурный мир, в языковые реальности другого. Это требовало переосмысления и интерпретации как терминологии, свидетельствующей об определенном, сложившемся укладе жизни, так и топонимики. Переводческие «решения» Иеронима, зафиксированные в Вульгате, на столетия определили развитие экзегетики на латинском Западе. Российский исследователь, работающий с латинскими богословскими источниками, неизбежно сталкивается с проблемой текстуальных несоответствий между латинской, древнегреческой, древнееврейской и церковнославянской версиями Священного Писания как на терминологическом, так и на фактологическом уровне, когда латинский вариант предлагает совершенно иной вариант текста, независимый от других. Например, в книге пророка Наума (глава 3) Ниневия сравнивается с городом Но Амон (как в еврейской, так и греческой версиях), в Вульгате в данном стихе читатель обнаружит Александрию (Nahum. 3:8). В первом стихе первой книги пророка Неемии латинской Библии (Nehemia1:1) Сузы названы «castrum» (лат.- замок, укрепленное место), тогда как Синодальный вариант обозначает Сузы в данном стихе как «престольный град». Еврейская Библия называет Сузы как "הַבִּירָה", греческая же, а вслед за греческой и славянская версия Священного Писания лишь делают «транслитерацию» этого понятия: «ἐν Σουσαν αβιρα», «въ сусáнъ-авирѣ́». Что же скрывается за этими и другими подобными текстуальными расхождениями Вульгаты от еврейского и греческого текста Писания? Какими переводческими принципами руководствовался Иероним, когда давал «свое», отличное от оригинального текста прочтение? Как данные расхождения повлияли на становление латинской экзегетики?